Илья Зиненко Редактор, Москва
Едва Запад привык к активности своих густонаселенных соседей в международных экономических отношениях и присвоил Китаю звание «мировой фабрики», а Индии – «мировой оффшорной лаборатории», как обе страны принялись опровергать еще не вполне устоявшийся миф. Неужели Индия станет новой мировой фабрикой?
Хорошо это или плохо для нее самой?
Пока Запад широкими от удивления глазами (в которых, чего греха таить, читается не только восхищение, но и некоторый страх), смотрит на беспрецедентный рост двух обновленных национальных экономик, они снова меняют свои формы и суть. Только что, казалось, народы всего земного шара усвоили, что «Китай – мировая фабрика», а «Индия – мировой оффшор», как ставшее привычным представление о глобальной экономической действительности снова стало устаревать.
При этом самая «новая» экономика принадлежит все же Индии – и не потому, что ее реформы начались позже китайских, но потому, что она гораздо ближе по своей сути к модели «экономики знаний». Индия уступает в темпах роста Китаю и потому находится в тени успехов последнего, зато ее опыт внушает больше уважения: почти на пустом месте, не имея многовекового исторического научно-технического бэкграунда, которым обладает Запад, эта страна за какие-то 20-30 лет построила прогрессивную и эффективную, пусть и не оформившуюся как следует, модель экономики, в немалой своей доле основанной на знаниях (при том, что абсолютного воплощения ‘новой экономики’ мир еще не видел), где основным продуктом является не товар, а услуга.
При том, что некоторые промышленные отрасли Индии, например, металлургическая, успешно существовали и ранее, индустриально развитой страной Индия никогда не была. Поэтому можно предположить, что, лишь частично затронув индустриальную стадию развития, Индия шагнула в постиндустриальную эпоху, успешно экспортируя на Запад новый продукт, основанный на знаниях.
Таким образом, свой недостаток – плохо развитую промышленность – Индия, казалось бы, сумела превратить в преимущество.
Путь развития, по которому в течение десятилетий следовала Индия, существенно отличался от пути азиатских лидеров (Японии, Южной Кореи и Китая), не только тем, что ставка была сделана на отрасли, не опирающиеся на физическую инфраструктуру. Если лидеры полагались на производство и экспорт, Индия сфокусировалась на внутренней экономике и росла медленно, но уверенно, с упором на сервисный сегмент экономики: к сегодняшнему дню индийский ВВП на 61% сформирован за счет личного потребления (тогда как китайский – на 40%).
Но эта ситуация сегодня стремительно меняется прямо на глазах.
В последнее время в новостях из Индии мы все чаще слышим не о call-центрах и софтверных продуктах, а о фабриках и заводах. На западе Индии компания John Deere построила тракторный завод; LG неподалеку организовала производство телевизоров, которые планируется продавать как в Индии, так и экспортировать в США; на северо-западе страны Essar Group отливает сталь, которая отправляется в Филадельфию, Чикаго и Детройт.
General Motors и Motorola имеют схожие планы: скоро их производства появятся на западе и юге страны. Posco, южнокорейский сталелитейный гигант, и конгломерат Mittal Steel объявили о намерении возвести огромные металлургические комбинаты в восточных провинциях Индии.
Рядом местная компания Reliance вскоре построит одну из крупнейших в мире электростанций.
«Всего несколько десятилетий назад «героем времени» в Индии был государственный чиновник. Его сменил оператор call-центра, а теперь на пьедестал взбирается заводской инженер с лэптопом в руках», – пишет обозреватель Кейт Брэдшер.
Министр экономики и торговли Индии Камал Нат подтверждает: «Говорить, что наша страна – бэк-офис, а Китай – фабрика, уже неактуально. Это устаревшие определения».
Ежегодный рост индийской экономики в сфере производства в нынешнем году составил более 9%, т.е. почти догнал сектор услуг, который вырос на 10%. Экспорт производимых в Индии товаров в США сейчас в процентном соотношении растет быстрее, чем китайский, хотя и в гораздо меньших объемах.
Более двух третей иностранных инвестиций в Индию в прошлом году достались сфере производства, а не услуг.
Что ж, действительно, производство способно обеспечить гораздо более оживленный рост экономики – это видно по опыту Китая. Но не упустит ли Индия в погоне «быстрым и длинным долларом» что-то более важное – не только уникальность своей модели, но и ценные перспективы?
Ведь пусть и не в два счета, но страна имела все шансы стать своего рода «силиконовой долиной» в государственном масштабе. Возможные аргументы «за»:
— Поскольку будущее мировой экономики больше связывают с сектором услуг, нежели с промышленностью, перед Индией открыты большие возможности. Если уже сегодня на долю Индии приходится две трети мирового рынка офшорных ИТ-услуг и половина рынка аутсорсинга бизнес-процессов, при сочетании таких факторов, как отсутствие языкового барьера и наличие дешевой рабочей силы, страна могла бы попросту стать монополистом в ИТ-области. Уникальное конкурентное преимущество позволило бы прочно занять эту нишу и получать большой и стабильный доход;
— ИТ-отрасль, особенно веб-разработки, имеют сравнительно низкий барьер для входа на рынок. Это способствует повышению предпринимательской активности граждан, которая традиционно является источником добавленной стоимости.
Предпринимательское преимущество Индии налицо уже сегодня. В том числе и благодаря этой особенности индийский бизнес самостоятельнее и эффективнее, чем китайский, пусть последний сильно крупнее в объеме;
— Наконец, экономика знаний не наносит вреда экологии, а кроме того, предполагает повышение интеллектуального уровня населения.
Так почему бы Индии не продолжать в том же духе? Может быть, переориентируясь на смешанную модель экономики, развивая индустриальную базу наравне с базой услуг, Индия рискует потерять свое доминирующее положение в занятой нише?
Судя по всему, причинно-следственная связь как раз обратная: сегодня большинство западных экспертов докладывают, что монопольному лидерству Индии в глобальной модели предоставления ИТ-услуг скоро придёт конец, и не потому, что она сама решила сменить приоритеты. Просто «мировой бизнес более не желает ‘складывать яйца в одну корзину’», — считает Сергей Карелов из Лиги независимых экспертов в области ИТ (Линэкс).«Тем более, — пишет он, — что оценка политико-экономических рисков для оффшорных инициатив в Индии не многим меньше, чем, например, у сегодняшней России. …Развитые страны уже начали искать альтернативы Индии.
И если по части так называемых низкоуровневых видов услуг (Low-End Services), потенциальным преемником Индии, скорее всего, станет Китай, то в части высокоуровневых видов услуг (High-End Services), наилучшие шансы имеет Россия».
Это не единственная причина, по которой индийский путь развития последних десятилетий никто не признает идеальной. «…Индийская модель, — считают исследователи МсKinsey Quarterly, — вероятно, не самая подходящая и для самой Индии: семейные компании и другие частные инвесторы могут хорошо решить вопрос эффективности собственных инвестиций, но они не в состоянии вложить в развитие экономики столько денег, чтобы обеспечить рост, подобный китайскому».
Эксперт по экономике стран Азии, зам. гендиректора Института мировой экономики и международных отношений Геннадий Чуфрин в комментарии для E-xecutive позитивно оценивает происходящую в Индии трансформациию: «Это нормальный естественный процесс, без развития которого Индия просто не может всерьез рассчитывать на то, чтобы добиваться тех целей, которые она перед собой ставит – вхождения в тройку наиболее развитых держав мира в середине столетия». Но если Индия начнет конкурировать с Китаем, потеряв уникальность своей модели, не обречена ли она на второстепенную роль в соревновании с заведомо более сильным соперником? «Я бы не сказал, что Индия копирует китайский опыт, — говорит Чуфрин. – Она, так или иначе, идет собственным путем, лишь частично используя опыт не только Китая, но и западных стран, при этом обладая уникальной самостоятельной базой, созданной в результате взаимодействия с развитыми экономиками».
Болливуд песня (Bollywood Song) [HQ]
Прежняя форма участия Индии в мировом инновационном процессе, по мнению эксперта, была не слишком выгодна, так как страна выступала в роли придатка к крупному инновационному бизнеса США и Англии. Поэтому сегодняшняя эволюция должна превратить «индийского слона» из поставщика софтверного продукта в самостоятельного экспортера знаний, развивающего инновационные технологии и современные производства.
Но главная причина, по которой Индия превращается в новую большую индустриальную силу, по мнению многих наблюдателей, в том, что глобальные производители уже задумались о проблеме грядущего серьезного демографического спада в Поднебесной. Китайская политика «одного ребенка» скоро отзовется нехваткой рабочей силы на разросшихся производствах.
Хотя до 2030 г. Индия и не обгонит Китай по численности населения, но зато уже к 2013 г. там будет больше рабочих рук в самом работоспособном возрасте – от 20 до 24 лет, а по прогнозам International Labor Organization к 2020 г. в стране будет 116 млн работоспособных людей указанного возраста, по сравнению с 94 млн в Китае. Поэтому, несмотря на то, что Индия и остается не слишком комфортным местом для ведения бизнеса (ее дорожная и энергетическая инфраструктуры пока сильно оставляют желать лучшего), многие мультинациональные компании уже делают большие ставки на эту страну, в надежде получить преимущество в изменяющейся глобальной динамике.
Но, в таком случае, не будет ли жаль Западу терять недорогого поставщика столь необходимых сегодня услуг? Существование таких опасений вполне логично.
Надо также учитывать и то, общественное мнение развитых стран смотрит на развитие азиатских экономик не слишком оптимистично, опасаясь растущего влияния стран с развивающейся экономикой на их страны. Судя по опросам, особенно сильно это беспокоит немцев, французов, итальянцев и британцев. «Нотки сожаления в западном мире проскальзывают, — говорит Чуфрин, — поскольку с западной точки зрения эти процессы угрожают той привычной роли, в которой Запад воспринимал Индию».
При этом, в Индию верят. И не только сами индийцы, но и Запад. Как показывают исследование мнения западного журналистского сообщества относительно перспектив азиатских гигантов, проведенное Edelman Public Relations Worldwide, 80% респондентов считают, что через пять лет более благоприятный бизнес-климат будет именно в Индии.
Так или иначе, то, что Индия пытается выйти на самостоятельные позиции, с точки зрения национальных интересов объяснимо и понятно. Другой вопрос — удастся ли это сделать.
Почему бы и нет? Как говорится, «руки-ноги есть». Во всяком случае, сами индийцы настроены оптимистично.
Хотя поработать для этого им придется действительно много – и не только руками на заводах, но в первую очередь головой – в кабинетах законодателей.
Высокие тарифы на импорт, серьезные ограничения деятельности крупных компаний (законы были нацелены на то, чтобы защитить от конкуренции небольшие предприятия в мелких населенных пунктах и сохранить таким образом рабочие места), жесткое трудовое законодательство – все эти устаревшие условия теперь играют против развития страны. Результат старой политики – сотни тысяч предприятий, слишком мелких для того, чтобы быть конкурентоспособными не только в мировом масштабе, но и в масштабе страны.
По этой причине, в частности, в экспорте одежды Индия уступает даже отсталой стране Бангладеш.
Самые серьезные проблемы, которые предстоит решить Индии в ближайшие годы – это забюрократизированность и зарегулированность. Как признался на недавней московской конференции, посвященной новой экономике, президент компании Tech Mahindra Санджей Калра , коррупция в инновационной экономике Индии осталась «вполне старой», и бюрократия – до сих пор главный барьер на пути к инновациям.
Ее до конца не победила даже система ‘одного окна’.
Но то, что правовая ситуация меняется к лучшему, свидетельствует ускорившийся рост не только в металлургической или энергетической отраслях, но и в автомобилестроении и производстве бытовой техники.
Развитие промышленных отраслей не противоречит экономике знаний, считает Геннадий Чуфрин: «Несмотря на новые веяния, Индия все равно развивает знания, а не сырьевую базу, которая у нее, кстати, достаточно мощная. Индийцы понимают, что без совершенствования экономики знаний у страны нет будущего.
А то, что открываются производства, которые не относятся напрямую к отраслям экономики знаний, нисколько не мешает Индии двигаться в этом направлении. Металлургическое, текстильное производства давно существовали в Индии.
И сегодня в этих отраслях применяются современнейшие технологии, например, на традиционной цепочке от производства кокса до проката. Поэтому я бы не обманывался по поводу формальной принадлежности развивающихся в Индии отраслей к экономике знаний».
Действительно, растущая индийская промышленность, как уже заметила и западная пресса, производит гораздо более качественные продукты, чем китайские, сделанные в худших, не столь современных условиях (причем не только в технологическом плане, но и в плане условий труда рабочих). Фабрики Индии по сравнению китайскими конкурентами обычно меньше по размеру и объему выпускаемой продукции, зато многие из них – эффективнее.
Но современное автоматизированное производство порождает другую проблему: оно создает меньше рабочих мест, чем требуется Индии. Тот же сталелитейный завод Essar, к примеру, заменил недавно старые станки, требовавшие в обслуживании большого количества рабочей силы, на более современное оборудование.
На фоне высокого уровня безработицы в стране автоматизация может даже показаться злом.
Зато качество и уровень квалификации рабочей силы в Индии растет. «С одной стороны, как известно, в Индии чудовищное количество людей полуграмотных и неграмотных, — отмечает Геннадий Чуфрин, — однако в то же время там сложилась устойчивая и многочисленная прослойка населения, владеющая специальными знаниями на хорошем современном уровне». Действительно, можно наблюдать, что чрезвычайно высокий процент индийсих специалистов занят в отраслях, требующих специальных знаний: например, медицине, фармацевтике (здесь индийцы составляют серьезную конкуренцию ведущим мировым компаниям), атомной энергетике.
Индийские автоинженеры сумели вывести свои автомобили даже на американский рынок, где те заняли собственную, пусть и небольшую, нишу. Часто индийские имена можно встретить не только среди инженеров и программистов на Западе, но и среди профессоров западных бизнес-школ.
Можно вспомнить слова Тони Блэра , невольно давшего высокую оценку индийской системе образования. Критикуя систему образования в ЕС, он возмущался: ‘Что это за модель, при которой Индия готовит больше учёных, чем Европа?»
Можно, конечно, взять на себя риск предположить, что есть некая глубинная, укорененная в культуре причина, которая даже самой «тяжелой» индустриализации не позволит отнять склонность современной Индии к строительству новой экономики знаний. Не исключено даже, что она кроется в древней индуистской традиции.
Канвал Сибал, посол Индии в РФ, недавно рассказал в интервью на радио «Эхо Москвы»: «Индийская культура по своей основной характеристике является толерантной, терпимой. Если у вас есть терпимые боги, их много, то будет и терпимый народ.
Поэтому есть огромный потенциал для разногласий, для диссидентства, для разных мнений… То есть пантеон богов позволял плюрализму взглядов укореняться в культуре, в индивидуальном сознании и в коллективном сознании народа. Это очень важный элемент сегодняшней жизни Индии».
Поскольку для генерации и распространения знания необходимы свободные, не стесняющие его условия, упомянутая послом культура плюрализма, возможно, помогает сегодня строить новую экономическую формацию. Конечно, допущение спорное, так как не объясняет, почему развитие в данном направлении не произошло раньше, а также несколько противоречит историческому опыту, ведь Европа, да и средневековый мусульманский Восток гораздо больше индуистского и буддистского Востока преуспели в науке, несмотря на то, что культура первых строилась на менее толерантных религиях.
Тем не менее, то, что указанные особенности (вкупе с историческим опытом взаимодействия с Великобританией, пусть и в качестве колонии), помогают Индии быть более восприимчивой к западной экономической модели, кажется очевидным. Отдельно можно было бы попробовать сопоставить основные положения конфуцианства с сегодняшней ситуацией со свободой распространения знания в Китае и регулируемой государством экономикой. (Кстати, Индия играла большую роль в помощи выживанию тибетской культуры, которая находилась под угрозой по причине агрессивной политики Китая.)
Как бы то ни было, несмотря на глобализацию экономики и складывающееся распределение «ролей» стран, где кто-то воспринимается как производитель высокотехнологичной продукции и автомобилей (например, Япония), кто-то – банковских, консалтинговых и образовательных услуг (Англия), а кто-то – как поставщик сырья, странам развивающихся экономик пока трудно опираться на какую-то четко и узко ориентированную модель. Индустриальная и постиндустриальная модели еще нуждаются друг в друге – не только для обмена своими продуктами, но и как системообразующие факторы.
К примеру, сегодняшнее становление промышленности в Индии способствует развитию ее физической инфраструктуры – заинтересованные в бесперебойной логистике корпорации спонсируют строительство дорог и электростанций. От этого не может не выиграть и чисто инновационная сфера экономики.
Некоторые исследователи отмечают «контрастность, которая красной нитью проходит через всю индийскую экономику и политику. Так, в стране долгое время очень остро стоит проблема сосуществования величайшего разнообразия укладов и форм производства.
До сих пор в Индии уживаются мощные, построенные в соответствии с новейшими научно-техническими достижениями машиностроительные заводы, металлургические комбинаты, химические предприятия-гиганты и примитивная кустарная ‘промышленность на дому’, передаваемая по наследству».
Индия «играет» контрастами и в пространстве, и во времени, если учесть ту скорость, с которой сменяют друг друга эпохи ее развития. А где контрастность – там и яркость.
В количестве ярких красок Индии, пожалуй, нет равных.
В статье использованы материалы изданий International Herald Tribune, New York Times, МсKinsey Quarterly, «Коммерсанта», Lenta.Ru, «Зеркало недели», SvobodaNews.ru, Dumaem.ru.
Подготовил Илья Зиненко, E-xecutive
