Алексей Верижников Руководитель управления, Москва Что нам до электоральных успехов Сильвио? Почему молодцу – все к лицу?
Как получается, что компромат не так силен, когда силен национальный архетип? Неудобные вопросы задает социолог Алексей Верижников.
Алексей Верижников
Недавние выборы в Италии со всей яркостью высветили основную проблему, стоящую сейчас перед демократиями западного типа, – более чем очевидное нежелание людей добровольно и осознанно голосовать за политику жесткой экономии, а, следовательно, и за понижение собственного уровня жизни. Что, собственно говоря, и понятно – homo economicus, он, в отличие от homo soveticus, жить «во имя счастья будущих поколений» несколько не готов.
Стали они также если и не триумфом, то, по крайней мере, впечатляющим камбэком Сильвио Берлускони, которого все уже успели списать как политика. Берлускони выборы не выиграл, но и не проиграл, получив большинство в сенате и приобретя тем самым «блокпакет» во всей дальнейшей итальянской политике.
В конце 2012 года репутация Сильвио была такова, что, казалось бы, на его политической карьере должен был быть поставлен жирный крест: реноме человека, заведшего в «нулевые» итальянскую экономику в полный тупик, скандал на скандале (политического, финансового и сексуального характера), и, наконец, осеннее решение миланского суда, признавшего Берлускони махинатором и приговорившего его к четырем годам тюрьмы.
Мало кто тогда полагал, что бывший итальянский премьер действительно сядет, – слишком уж отработан его навык противодействия постоянным нападкам со стороны итальянского правосудия – но то, что на итальянский политический олимп путь ему отныне заказан, пожалуй, уже никто не сомневался. И, вот, как говорится, жив курилка, да еще как жив!
В кругах российской оппозиции доминирует мнение, что если нарыть на власть предержащих побольше компромата, то это дискредитирует их в глазах народных и лишит всяческой легитимности. Так, российский архиблогер, не покладая рук, копается в грязном белье не хуже прачки при дешевом борделе, извлекая на свет божий все более и более неприглядные в своей физиологичности артефакты.
Но вернемся к светозарному Сильвио.Если вдобавок к уже нарытым и запротоколированным грехам, его бы вдруг уличили еще и в причастности, например, к зоофилии или копрофагии (пример сугубо теоретический и злостный наветом на супергероя итальянской политики не являющийся), то, в конечном счете, это все равно было бы интерпретировано как торжество итальянского духа в области утонченной гастрономии и необузданной сексуальности. Как говорится, молодца и сопли красят!
Если в Италии весь компромат, который можно было нарыть на охальника, уже нарыт, а выдающийся герой-любовник/ махинатор по-прежнему впереди и на лихом коне, то каковы перспективы этого метода – делигитимации через дискредитацию – в России?
Весной 2012 года, рассуждая о причинах спада протестного движения, сочувствующий оппозиции журналист и литератор Иван Давыдов написал эссе «Ищите слова», в котором предположил, что правда о «кровавом режиме» доносится не теми словами и не с той интонацией, и что если бы правдолюбцы трудились бы в поте лица своего на ниве народного просвещения и изложили суть творящихся безобразий и беззаконий «лучшими словами в лучшем порядке», при этом, словами, коррелирующими с понятийным аппаратом учумазенных автохтонов, то вся обитель зла, равно как и загостившийся ее основной квартирант Доктор Зло (простите, Кандидат Наук Зло – он человек скромный), были бы всенепременнейше повержены.
Как-то все это очень напоминает народничество с его «хождением в народ». А как народ отнесется к юношам бледным со взором, восторженно горящим под мощными диоптриями, которые взволнованным шепотом повествуют селянам и мастеровым о том, как тигру в зоопарке мяса не докладывают, можно примерно представить по картине Ильи Репина «Арест пропагандиста» из школьной хрестоматии.
Дискредитанс через обличительное надрывное правдолюбие не работают ни в России, ни в Италии.
Английский политолог Джон Кампфнер в своей книге «Свобода на продажу. Как мы разбогатели – и лишились независимости» задается вопросом, как Берлускони удается сохранять популярность, несмотря на не прекращающийся поток компромата.
Ответом, с его точки зрения, является то, что Сильвио в глазах народа является квинтэссенцией italiano vero, настоящего итальянца, – наглого, тороватого, умело обходящего закон. С точки зрения итальянцев – он такой же как мы, только удачливее, а потому и богаче.
Поэтому, чтобы тот ни отчебучил, пока это совпадает с культурным кодом, он симпатяга, он наш.
Книга, кстати, довольно нетипичная для западного политолога. Помимо исследования механизма, как элиты Сингапура, Китая и России заключили пакт со своими народами об обмене демократии западного типа на молчаливое благосостояние и относительную свободу частной жизни, он довольно откровенно пишет, как кисловато обстоят сейчас дела с демократией в США, Великобритании и Италии.
В общем, нет традиционной для западной политологии энергичного поиска соринок в чужом глазу при полном игнорировании обильного конъюнктивита в собственном. Обмен такого эфемерного и неоднозначного понятия как «свобода» на вневременное и транскультурное «И награжденья брать, и весело пожить!» по-человечески более чем понятно, хотя и не всегда симпатично и рукопожатно.А своих занудствующих обличителей-чацких не любят нигде – ни на Востоке, ни на Западе (вспомним хотя бы реакцию истеблишмента на WikiLeaks).
В общем, от ума всегда и везде одно горе, хотя это и не повод добровольно встать в очередь на лоботомию.
Что касается культурного кода России, тот наш потентат (так в политической мысли XVIII века называли сильных мира всего – тут нет никакого намека на сексуальное богатырство) идеально вписывается в культуру «пацанства», к коей принадлежит процентов семьдесят нашего населения. «Отвечать за базар», «мочить врагов», «мстить обидчикам», «своих не сдавать» (даже когда те перестают берега видеть) – все это отлично ложится на ценности «поднявшихся пацанов с раёна», и, как в случае с Берлускони, дает возможности самоидентификации и высокой планки в дальнейших пацанских дерзаниях. К тому же, среди русской бытовой обломовщины особый колорит придает немецкий, практически штольцевский педантизм и нордическое целеполагание в реализации парадигмы пацанства (такой не заблажит, не забухает).
Grigory Leps and Ani Lorak — Mirrors (Official Video)
Подобно истории со Штирлицем, достоинство настоящего мужика, советского полковника Исаева, только подчеркивает ладно скроенный и прекрасно сидящий мундир оберштурмбанфюрера. Как говорят маркетологи, в данном случае мы имеем дело с added value.
Вот, что касается «своих не сдавать», здесь Ли Куан Ю, автор сингапурского экономического чуда, пожалуй бы, и поспорил. Он, наоборот, считает, что, в первую очередь, сажать нужно именно друзей, поскольку «ты знаешь за что, они знают за что, и населению сигнал подается верный».
А наследие после ухода англичан из Сингапура досталось Ли Куан Ю весьма печальное – портовый сброд в качестве населения, абсолютно коррумпированные чиновники, вездесущие китайские триады, настырные малайские коммунистические агитаторы. Плюс еще межэтническая рознь между тремя основными общинами, – китайцами, малайцами и индийцами – которые периодически скатывались в кромешную поножовщину в стиле «хуту против тутси».
Когда говорят «народ не тот», нужно вспомнить, что за несколько десятилетий сделал из своего народа сингапурский диктатор. Кнут – а телесные наказания в Сингапуре до сих пор активно применяются – он лучшее лекарство против анархических и антисоциальных наклонностей.
Но, видно, не пацан товарищ Ли. В лучшем случае, так, китайский мафиози.
Призыв со стороны оппозиции к «честным выборам» в России совершенно абсурден. Принимая во внимание структуру электората, совершенно понятно, за кого проголосует «Русь Пацанская».
В арабском мире, как только дают «честно» проголосовать«арабской улице», так она тут же выбирает кого-нибудь вроде ХАМАС или «Братьев-мусульман». В Алжире все девяностые годы алжирская военная хунта при помощи жесточайшего террора выкорчевывала результаты «честных выборов», в результате которых победили исламские фундаменталисты. «Мировая демократическая общественность», понятно, относилась к этому с «пониманием».
Единственный вариант, когда «демократическая общественность» может у нас победить на выборах – это когда она контролирует Центризбирком и эти выборы фальсифицирует, как это было, когда переизбирали Бориса Ельцина в 1996 году. Любопытно, что на выборах 1991 г. Ельцин победил по-честному, ибо шел на них с имиджем отвязного пацана с «раёна» (голоса примкнувшей в качестве «попутчика» интеллигенции в процентно-электоральном смысле были абсолютно вторичны).
За пять лет первого срока он, не держа ответа за «базар», полностью лишился поддержки своего ядерного электората.
Именно «распацанивание», а не дирижирование оркестром в нетрезвом состоянии, привело к превращению Ельцина из задорного самостоятельного политика в манипулируемую куклу с вялыми рефлексами. А пока он был «пацаном», апокрифическое падение с моста в реку с мешком на голове только добавляло ему шарму, как Сильвио его многочисленные проделки.
Что же касается нынешнего потентата, то пока с аксиологией пацанства у него все в порядке, народ и партия будут едины, чтобы блогеры там себе ни нарыли, и сколько бы они ни резвились в своих язвительных постах и комментах.
Суровая, но отрезвляющая правда про «радужные» перспективы «русской революции» может опять запустить заезженную пластинку про то, «что пора отсюда валить». Здесь тоже нужно внести ясность.
Во-первых, валят не тогда, когда хотят, а когда могут.
Во-вторых, уезжают не тогда, когда в стране много нерешенных проблем, а когда из страны уехать технически легко, и ворота принимающей стороны гостеприимно и широко распахнуты.
Например, сравним динамику сокращения населения в России и Латвии за последние двадцать лет. Население Латвии с 1991 по 2012 сократилось с 2,6 млн человек до 2 млн человек – то есть более чем на 30%.
Причина очень простая – как только Латвия стала членом ЕС и открылась возможность для свободной трудовой миграции в более богатые страны Евросоюза, треть населения просто взяла и свалила туда, где жизнь полегче, и платят получше. Это при том, что в Латвии решены все те проблемы, нерешенность которых в России дает повод оппозиции заводить дискурс про «пора валить».
Полиция не лютует, коррупция – в рамках восточноевропейской нормы, суды – относительно независимы. Казалось бы, живи себе не хочу на своем хуторе и громко пой народные песни про героический легион СС!
Ан нет, ищут счастья на чужбине.
Население России с 1991 по 2012 сократилось с 148 до 143 млн – то есть всего на 3%! И это при всех бесконечных разговорах про «депопуляцию Россию», и о том, что «все сидят на чемоданах».
Справедливости ради, нужно отметить, что низкий (по сравнению с Латвией) уровень сокращения населения обусловлен вовсе не торжествующим патриотизмом россиян, и не «любовью к отеческим гробам».
Внятной демографической статистики у нас нет. Поэтому можно делать только очень приблизительные прикидки.
Общие потери, скорее всего, составили миллионов семь-восемь. Чистая отрицательная разница между 2012 и 1991 годами в 5 млн образовалась за счет компенсационного притока и натурализации 2-3 миллионов закавказских и среднеазиатских мигрантов (не имеющие российского гражданства, но временно проживающие в России, коих значительно больше, понятно, в счет не идут).
Из семи миллионов потерь, миллиона четыре, скорее всего, приходятся на так называемую «естественную убыль» — превышение смертности над рождаемостью, и миллиона два — на этническую эмиграцию немцев, евреев и греков, то есть народов, которым их фатерлянды любезно предоставили право воссоединения с соотечественниками в заявительном порядке. Получается, что тех, кто уехал из России «хоть тушкой, хоть чучелом», не принадлежа к вышеупомянутым эмиграционно привилегированным этническим группам, всего лишь жалкий миллион – то есть менее одного процента населения!
Поэтому желать «валить» и суметь свалить – совсем не одно и то же. При нынешней ситуации с занятостью на рынках развитых стран уехать смогут лишь несколько тысяч уникальных специалистов (через несколько лет счет пойдет на сотни, поскольку ситуация с финансовым кризисом на Западе будет только ухудшаться).
А уезжать из России в другую развивающуюся страну и менять шило на мыло (точнее, холод и слякоть на малярийных комаров) – концепция довольно сомнительная.
Можно еще попробовать инвестиционную эмиграцию, если у вас есть свободные денежные средства от одного миллиона у.е. Но здесь появляются моральные издержки.
Если в России вы были «первыми парнями на деревне», то в эмиграции к вам будут относиться точно также, как относятся к «минигархам» из Пакистана или Нигерии. Местные, хотя у большинства из них денег меньше, чем у вас, будут брезгливо морщить носы, поскольку будут считать, что вы, как и все «оттуда», «наворовали и уехали».
Западные люди очень неохотно расстаются со своими клише. Проконать за «борцов за свободу» и «жертв режима» там будет весьма трудновато.
Конечно, остается вечно зеленый сохнутовский коридор. Но, во-первых, все знают, что там тоже медом не намазано, ибо если было бы, то здесь стало бы куда безлюдней.
Во-вторых, чтобы пройти по нему, нужно иметь в своем распоряжении хотя бы такой актив, как кошерная бабушка. Если же бабушки нужных параметров нет, а есть всего лишь английский уровня Upper Intermediate и владение Microsoft Office, то тогда вам придется вступить в неравную конкуренцию за редчайшие вакансии с индийскими менеджерами, имя которым, как и индийским спамерам, – легион.Уж лучше тогда сразу, здесь в России, записаться на курсы бытового выживания (с волками жить) и хорового пения на морозе (по волчьи выть).
Недавние итальянские выборы помимо феномена Берлускони обнаружили еще и феномен Беппе Грилло, бывшего комика. Когда комики начинают преуспевать в политике – это тревожный сигнал.
Наверное, все помнят нелепое алтайское губернаторство комика Михаила Евдокимова или кривляние в Госдуме 1-го созыва депутата Вячеслава Марычева. Но еще поучительнее история римского императора Нерона.
Его скабрезные комедийные куплеты распевали во всех кабаках Рима. Но императору хотелось славы трагедийного поэта.
Недобор по части трагедии в поэзии, Нерон с лихвой компенсировал перебором с трагедией в политике.
Как поется в песне, «пришли иные времена». Так что, может быть, имеет смысл поговорить с бабушкой о разном.
Может быть, она от вас что-то скрывала?
Может быть, вам когда-нибудь это пригодится?
Источники фото: www.kletka.net, ru.wikipedia.org
