Государство потеряло навык системно подходить к решению проблем образования.
У нас об этом не писали, но в Европе летние инициативы Министерства образования Великобритании обсуждали многие. На фоне популярных разговоров о технологической модернизации европейских образовательных систем англичане в некотором смысле пошли вспять – вернули учителям возможность применять физическую силу по отношению к ученикам.
Речь идет не о розгах или ремне как главном побудительном мотиве к получению знаний. Учителям всего лишь разрешено применять дисциплинарное физическое воздействие (вывести за руку из класса или разнять дерущихся).
Впрочем, для многих европейцев и такое ограниченное физическое воздействие – серьезный шаг.
Оставим в стороне размышления о том, как было бы хорошо российским учителям, если бы они имели право на ограниченное насилие, могли хотя бы выставить разгулявшегося двоечника из класса. История принятия Министерством образования Великобритании подобного решения выявляет механизм работы государства, который дает богатую пищу для размышлений относительно того, как преобразования происходят у нас.
В действиях британского правительства есть два очень важных момента, которые характеризуют сам подход к реформированию. Первый – видение внутренних проблем школы и восприятие их как основного побудительного мотива к действиям.
На электронной странице, посвященной реформе, можно найти отсылки к свежим статистическим данным о количестве школьных конфликтов, которые привели к отчислениям учеников (их число в последние годы явно выросло). Рядом тревожные результаты опросов, показывающие, что все больше педагогов задумываются о смене профессии, поскольку чувствуют свою уязвимость.
То, что именно опасения учителей стали причиной преобразования, подводит ко второй важной составляющей подхода к реформам. Никто в Министерстве образования не строит иллюзий: то, что теперь педагог сможет взять разыгравшегося ученика за шкирку и вывести из класса или силой пресечь потасовку, существенно ситуацию с дисциплиной в школе не изменит.
Но это очевидным образом меняет ситуацию на уроках и статус учителя. Ответ на вопрос, кто, по мнению государства, главный среди «участников образовательного процесса», то есть ребенок, родители или учителя, понятен.
Могут быть разные суждения относительно того, хорош такой подход или нет, но то, что логика функционирования образовательной системы прочитывается достаточно легко, – его очень важное достоинство. Оно становится очевидно, когда от британских преобразований возвращаешься к отечественным реалиям.
Развитие и деградация мышления человека. Александр Белов
Августовский цикл педсоветов в разных регионах страны, Национальный образовательный форум, прошедший в Москве, показывают, что универсальный ответ почти на все вопросы о проблемах образования – низкая зарплата учителя. Его статус в глазах учеников близок к нулю – ведь все знают, что учителям мало платят.
Учителя не принимают ЕГЭ и новые образовательные стандарты опять же потому, что им мало платят (обижены на государство). И так далее по всем сложным моментам – вплоть до объяснения, почему российская система образования работает все хуже.
Но когда на публичные обсуждения приглашают заслуженных педагогов, вдруг оказывается, что помимо низкой зарплаты есть еще много чего. Чрезмерное внимание со стороны государства, выражающееся и в постоянном изменении требований к образовательным программам, и в постановке заведомо невыполнимых задач.
Например, от преподавателя литературы требуют к сентябрю план работы на год, в котором нужно указать, какие проблемы в изучении литературы возникнут в декабре и способы их решения. Огромное количество вопросов вызывает то, как проводится проверка качества работы школы и учителей – алгоритм выявления лучших непрозрачен и непонятен.
И так далее. Пласт «неизвестных» проблем оказывается внушительным.
Но это полбеды. Беда выявляется, когда в образовательных инициативах пытаешься найти некую системность.
Минувшим летом на различных форумах учителей получила популярность статья, выложенная на сайте Петербургского городского родительского комитета. Ее автор заведомо отказывался от оценок тех или иных начинаний, а просто пытался понять внутреннюю логику принятых образовательных стандартов.
В первую очередь – какие общие и частные цели имеет образовательная система. Итог анализа плачевен: огромное количество логических противоречий, нестыковок выявляется уже на уровне постановки целей и определения путей их достижения.
Ладно бы речь шла только об абсурдных формулировках типа «стандарт ориентирован на становление личностных характеристик выпускника» (почему не личности?) или терминах, смысл которых понять невозможно (например, то, как использован термин «компетентность», не позволяет дать ему однозначное определение). Отсутствие логики заложено в базовых определениях.
Общая системная цель сформулирована применительно к выпускнику, результаты деятельности образовательного учреждения обозначены через компетенции учащегося. И связь между целями и результатами весьма условная, требующая большой степени допущения.
Более глубокое погружение в тексты образовательных стандартов и проекта Закона об образовании, предпринятое учителями на специализированных форумах, неизменно приводит к выводу о невозможности выявить взаимосвязь элементов образовательной системы. Понятное описание основ взаимодействия государства и школы или связь начального образования со средним (хотя бы на уровне требований к результатам обучения) отсутствуют.
Самое парадоксальное, что, по отзывам директоров школ и людей, интересующихся законодательством в сфере образования, Закон об образовании в редакции 1992 года обладал всеми необходимыми элементами, чтобы считаться документом, который описывает систему и помогает решать существующие проблемы (правда, многочисленные правки последующих 20 лет лишили его этих достоинств). То есть 20 лет назад умели писать сложные и актуальные законы, а теперь разучились.
Что это, общая интеллектуальная деградация?
