Раздутый наличный оборот – это скорее симптом, внешнее проявление тяжелого состояния российской экономики. Но в последнее время модно видеть в лишней наличности именно причину болезни, а не ее следствие.
Плохому танцору, как говорится, и трусы жмут, и башмаки натирают. Это такая привычка находить кого-то виноватого или ругать что-то, что мешает тебе жить, не пытаясь разобраться в себе самом.
Мы не любим искать истоки своих неудач, истинные причины их возникновения, а берем внешнее проявление глубинных проблем и начинаем с ним бороться.
Это легкий, не требующий особого напряжения путь, но в конце его закономерный тупик. Кажется, переодень мы трусы и жизнь тут же наладится. Не тут-то было! Станет немного легче двигаться, но танец выйдет все такой же неуклюжий.
Очевидно, что пора идти в балетную школу, но мы продолжим менять нижнее белье. Ходить по магазин куда приятнее, чем потеть за станком.Роль тесных трусов на российской финансовой сцене досталась наличным.
Сходства много: грязные и не по размеру, а поэтому раздражают, трут и всячески беспокоят. «У нас доля наличных денег сейчас составляет 25% от общей денежной массы. Этот показатель в развивающихся странах – около 15%, а в развитых – 7–10%», – объясняет причину дискомфорта министр финансов Антон Силуанов.
В излишке наличных министр видит одну из причин того, что теневой сектор в России составляет около 30% ВВП.
Это не просто слова. Курс на борьбу с оборотом «лишней» наличности взят вполне себе твердый.
Еще в самом начале лета министерство предложило законодательно ограничить наличный расчет за товары и услуги 600 тыс. рублей. Именно таким жестким закручиванием гаек для всех и вся планируется бороться с коррупционерами.
Они, понятное дело, снисхождения не достойны. Но в чем виноваты остальные граждане? Получается, что у нас коррупционеров больше, нежели честных людей. Иначе сложно объяснить такие жесткие меры.
Ведь не могут же мучиться десять человек из-за одного подлеца. Соотношение паршивых и здоровых овец должно быть хотя бы один к одному, тогда еще есть смысл вменять в стаде радикальную стрижку под одну гребенку.
Впрочем, это не первая и, предполагаю, что далеко не последняя инициатива в рамках борьбы с раздутым наличным оборотом. Я уже писала об идее принудительного перевода на безналичные расчеты, правда описывала эту инициативу в несколько ином ключе.
Однако если на нее смотреть под другим углом, то выглядеть лучше она все равно не станет. Упомянутый законопроект запрещает выдачу заработных плат наличными деньгами и обязывает торговцев принимать к оплате банковские карты.
Предполагается, что люди будут получать деньги только на зарплатные карты и ими же везде расплачиваться. Исключение лишь для предприятий с коллективами в пару десятков человек или расположенным в труднодоступной местности, то есть в такой глубинке, где некому будет следить за исполнением закона.
Эта инициатива тоже жесткая, острая и прямая, совсем как опасная бритва.
Необходимость «бритвы» объясняется мягко, неопределенно и с использованием иностранной статистики. В Минфине ожидают, что обязательный переход на расчеты по банковским картам значительно увеличит налогооблагаемую базу, поскольку многие платежи станут видны даже невооруженному глазу фискалов.
Внимание! Отмена наличных денег ─ истинные причины и последствия.
Говорят, подобная практика эффективно применялась в конце прошлого века в Америке, где во многих местах запретили расчеты более $1 тыс. наличными.
Сложно не отметить нарастающую неприязнь к наличности среди чиновников, разумеется, не причастных к коррупции. Однако негативное отношение к наличному обороту сейчас наблюдается не только у чиновников, но и среди банкиров.
Сам регулятор банковского рынка тоже обеспокоен проблемами наличности. В Центробанке опасаются, что в кассах банков слишком много наличных денег.
Ждали, что повышение минимального размера капитала кредитных организаций, спровоцирует рост банковского бизнеса, но получили несколько иной эффект. По наблюдениям экспертов, у трети банков, что нарастили под новые требования свой капитал в прошлом году, выше пятой части всех активов – наличные в кассах, а бизнес растет как-то вяло.
Это само по себе не преступление, но есть мнение, что избыток наличности позволяет непринужденно имитировать необходимый размер капитала. Даже если на момент неожиданной проверки заявленного количества купюр в кассе банка не было, то они успевают оперативно материализоваться.
Случается это до того, как проверяющий сможет пробраться к сейфу. Если в банке происходят подобные чудесные превращения, то они наводят специалистов на мысли об отмывании денег и прочей алхимии.
Нарушений нет, но опять выходит, что много наличных – это плохо.
Недаром еще в прошлом году глава Сбербанка Герман Греф призывал премьер-министра Владимира Путина сократить платежи наличными, так как из-за этого каждый год куда-то теряются более четырех сотен миллиардов рублей. Вроде как всеобщий переход на безналичные расчеты должен подрастить ВВП на 1,1%.
Глобальный процесс почище всеобщей электрификации рисуется. Только вместо «лампочки Ильича» на каждой кухне будет банковская карточка в каждом кармане. Кстати, когда-то в любой приличной советской семье кроме лампочки на кухне имелась еще и сберкнижка.
Былые лавры покоя не дают?
Впрочем, задушить наличные расчеты всей страны ради банкирских амбиций – это ни в какие ворота уже не лезет. Тогда чем продиктована позиция, что наличность – это вредно?
Конечно, все официальные обоснования я уже перечислила. Но зная привычку финансистов манипулировать в своих интересах отвлеченными статистическими выкладками, лучше подойти к проблеме иначе.
Кто сказал, что «грязные» наличные – это причина всех бед? Это просто инструмент теневой экономики и коррупции, размах применения которого впечатляет.
Решением проблемы власть считает перевод крупных покупок и всех зарплат в безналичную форму. Тогда получится увеличить прозрачность финансового сектора и повысить собираемость налогов, считает министр финансов.
Взвешенная позиция вроде бы. Только вот реализация этой идеи на практике может выглядеть не столь однозначно и дать неожиданный эффект, а то и вообще никакого заметного результата не будет.
Потому что взять и запретить – это слишком просто. Если, например, запретить водку, то ее все равно продолжат пить.
Более того, теневой оборот спиртного заметно возрастет, как и число отравившихся сивухой.
Если наличные расчеты резко ограничить, это больно ударит в первую очередь по простым гражданам. Им радостно вчинят свои комиссии банки за услуги по безналичному расчету при крупных покупках.
Плюсом к этому пойдут расходы на легализацию зарплат, которые работодатели не преминут вычесть из без того скудной зарплаты. А вот ворочающие кучами «грязной» наличности люди, ради кого весь сыр-бор затевали, спокойно перейдут на другие виды расчетов.
Ничто не мешает пользоваться безналичными расчетами для все той же коррупции и прочих неприглядных дел. Фирмы-однодневки, подставные лица, офшоры и прочая атрибутика безналичных теневых транзакций давно в ходу и продолжает успешно эксплуатироваться.
Сухой закон – не выход. Бороться важнее с производителями паленого спиртного, а не с его потребителями. Если как следует заняться теневой экономикой и коррупцией, то наличный оборот «грязных денег» снизится естественным путем.
Люди сами с радостью перейдут на прозрачные безналичные расчеты, без какого-либо нажима сверху, когда их освободят от кабалы и произвола теневой экономики.
Впрочем, зачем заботиться о людях? Все знают, что это тяжелая, муторная и неблагодарная работа.
Лучше имитировать заботу с помощью какой-нибудь бессмысленной, но зрелищной кампании, вроде борьбы с «грязной наличкой». Эдакое публичное вычерпывание чашкой воды из реки, когда надо строить дамбу вверх по течению.
