Оптимистические воспоминания о становлении банковского бизнеса в России: разумеется, на частном примере, глазами простого банковского служащего
И снова, в который раз — не хочется о кризисе!
Психологи считают, что чем больше думаешь и говоришь о боли,
Тем сильнее болит.
Так, может, действовать от обратного:
Если думать о том, что было трудно, но все-таки все получилось,
То, возможно, все образуется — и сейчас.
Разумеется, не без конкретного вклада каждого из нас.
Когда моя мама узнала, что я ухожу работать в банк, она расстроилась:
Как можно с таким образованием и такими перспективами работать бухгалтером?
(Тогда она думала, что в банке работают только бухгалтеры:
В налокотниках и с деревянными счетами).
Еще бы — до этого судьбоносного момента
Моя головокружительная карьера была очевидна и понятна на долгие годы вперед.
Аспирантура, ассистент, кандидатская, доцент, докторская, профессор.
А, может, даже и заведующий кафедрой политэкономии.
Для моей мамы — преподавателя математики —
Это был верх состоявшести человека и специалиста.
И вдруг — банк…
Только спустя годы, она смогла оценить достоинства такой работы,
Причем оценить не только и не столько по величине денежного довольствия
И открывавшимся благодаря этому возможностям,
Сколько по вдохновению и удовольствию,
Которые можно получать от этой работы.
Мы приходили в банки, не зная, как там работать и что делать.
Главными бухгалтерами становились операционистки государственных банков.
Первыми лицами преподаватели экономических вузов и их взрослые дети.
Банки открывались вчерашними кооператорами.
Прекрасно помню статью «Коммерсанта» начала 90-х,
Где не без характерной газете тонкой иронии
Говорилось о «смещении» исконно русских акцентов:
А. Иванов и В. Пресняков — \
Раньше собирались на троих, чтобы выпить, теперь — чтобы открыть банк.
Банки росли, как грибы после дождя.
Как грибы же и вдохновляли на дерзкие поступки по развитию бизнеса.
Инфляция позволяла округлять ставки по привлечению до 500% годовых,
А автомобильные парки банков становились похожи
На престижные европейские автосалоны!
Потом середина 90х — и первые крушения.
До сих пор считаю, что, в основном, неумышленные: просчитались.
Наших учебников по банковскому делу не было,
Иностранные были так же применимы к существующему уровню развития,
Как и учебники по ракетостроению — к освоению кофемолки.
Все шли своим собственным путем, изобретая велосипед.
ЦБ рос и совершенствовался вместе с нами.
Сначала сотрудники уходили из ЦБ и приходили в банки,
Где были самыми важными и нужными,
Ибо были умнее и профессиональнее остальных.
Потом, когда банки стали рушиться,
Эти сотрудники снова возвращались в ЦБ,
И уже с бОльшим знанием дела курировали оставшихся «на воле» коллег.
ЦБ и до этого был профессиональным,
Но с переходом от пяти банков к 5000 (плюс/минус, разумеется),
Он явно растерялся от объемов.
Их нормативные документы сначала просто ориентировали на местности,
И сформировать приличную отчетность, практически, из ничего — не составляло труда.
По мере становления банковского бизнеса
Они учились быть более жесткими
При этом учились у коммерческих банков:
Выходя на проверку на местах они понимали —
Чем, какими инструментами мы «закрываем»
Абсолютно объективные для того времени «дыры».
Возвращались в ЦБ и подводили итоги —
Соответствующими дополнениями и изменениями к нормативным документам.
Так, система все более ужесточала правила игры,
И порой казалось, что лучше замереть и не двигаться,
Иначе точно что-нибудь нарушишь.
Было сложно изнутри, было сложно извне,
Но российская банковская система крепчала, самоочищалась, самонастраивалась.
Мы пережили январь 1998 года —
С деноминацией и переходом на новый план счетов.
Мы пережили август 1998 года —
Дефолт с ежедневной отчетностью и кризисом ликвидности.
Мы переживали черные вторники и четверги,
Становясь сильнее и профессиональнее.
У России всегда был свой индивидуальный взгляд на вещи,
Она всегда шла своим, отличным от других путем.
И сейчас — я искренне верю в это — найдет свой,
Единственно возможный выход из создавшейся ситуации.
Верю не потому, что юная или в розовых очках.
Верю потому, что мудрая и знаю, что все что ни делается — к лучшему.
